Вечером, когда Максим ушёл в баню, а Оксана занималась посудой на кухне, к ней подошла свекровь. Молча встала рядом, взяла полотенце и начала вытирать тарелки.
— Оксаночка, мне бы хотелось с тобой поговорить, — произнесла она негромко.
Оксана напряглась. Вот он — тот самый разговор, ради которого их и пригласили.
— Максим у меня особенный сын, — продолжала Ганна, не поднимая взгляда. — Я его одна растила. Его отец рано ушёл из жизни. Всю себя я вложила в него. Всю свою судьбу.
Оксана молчала. Куда же это всё ведёт?
— Мне очень важно его счастье. И ваше общее счастье тоже, — свекровь отложила тарелку и повернулась к ней лицом. — Ты ведь знаешь, что мне скоро исполнится семьдесят?
— Знаю, Ганна.
— Вот я и думаю: что останется после меня? Кто получит этот дом и дачу? Я здесь всю жизнь прожила. Каждый уголок своими руками обустраивала.
Оксану охватил внутренний холод. Всё стало ясно без слов.
— Я хочу оставить это всё Максиму, — голос свекрови стал твёрже. — Но сейчас такие законы… Бумаги всякие нужны, нотариусы… Я проконсультировалась: лучше оформить дарственную при жизни.
Оксана поставила чашку в сушилку для посуды. Пальцы дрожали.
— Это ваше право, Ганна.
— Вот именно так я и решила, — с лёгкой улыбкой ответила та. — Только есть один нюанс: если оформить на Максима сейчас, то по закону половина перейдёт тебе автоматически. Вы ведь супруги.
Наступило молчание. Оксана ждала продолжения разговора — хотя уже всё поняла без слов.
— Я не хочу тебя обидеть, Оксаночка. Ты хорошая девушка… Но это касается нашей семьи. Это отцовское наследие Максима… дедовское даже… Оно должно остаться у него… внутри семьи, понимаешь? — она сделала паузу и добавила: — Я бы хотела попросить тебя подписать отказ добровольно… Чтобы ты не претендовала на эту собственность впоследствии.
Оксана медленно повернулась к свекрови лицом. Та стояла спокойно с руками на груди и смотрела уверенно и прямо – без злобы или торжества – просто как человек уверенный в своём праве получить желаемое.
— Вы хотите заранее исключить меня из числа наследников?
— Речь не о наследстве как таковом, Оксаночка… А о том имуществе, которое тебе никогда не принадлежало по сути… Ты пришла в нашу семью всего три года назад… А этот дом создавался десятилетиями…
— Максим знает о вашем разговоре со мной?
Свекровь мягко улыбнулась – почти ласково:
— Максим добрый мальчик… Он бы не стал тебя утруждать такими вопросами… Но я его мать – мне нужно думать наперёд… о его будущем…
Оксана вышла из кухни молча. Она прошла через веранду вниз по ступенькам крыльца и направилась по участку вслепую – не разбирая дороги под ногами. Внутри всё бурлило – даже не столько от обиды… сколько от осознания: для этой женщины она никогда не была частью семьи… Лишь временной спутницей сына… которую можно терпеть рядом… но которой нельзя доверять настолько… чтобы впустить её туда – где хранятся семейные реликвии…
Она нашла Максима в бане – он сидел на верхней полке красный от жара пара.
— Максим… выйди пожалуйста… Нам нужно поговорить…
Через минуту он вышел наружу с халатом на плечах; они остановились у пруда – и Оксана заговорила ровным голосом без повышения тона; каждое слово звучало как обвинение:
— Ты знал? Знал заранее, что она попросит меня отказаться?
Максим молчал; ни отрицания ни подтверждения – только взгляд куда-то вдаль…
— Значит знал… — повторила она уже утверждением.– Вот зачем ты меня сюда привёз? Не за грядками ухаживать… А чтобы твоя мама могла спокойно поставить меня на место?
Он наконец заговорил:
— Оксаночка… ты неправильно всё поняла… Это действительно семейное дело… Это вовсе не значит что мама тебе не доверяет…
, — перебила его Оксана.
