Ему было куда интереснее гонять мяч с ребятами во дворе, чем корпеть над углублённой физикой в первом классе. Ну пожалей ты сына… И меня тоже!
— Ты просто глупая, ничего не соображаешь! — отрезал Александр Соколов. — Лучше бы послушала умных людей. Все так живут. Продадим машину твоего отца, возьмём кредит — и школа будет оплачена. Зато потом…
Закончить мысль он не успел — Ганна Тимошенко вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Собрав вещи, она забрала сына и уехала к родителям в пригород. Там не было элитных учебных заведений с охраной, зато воздух был чище и оставалась возможность сохранить в ребёнке ощущение настоящего детства.
— Ну и пусть! Ещё прибежит, вот увидишь, — сказал Александр Соколов по телефону своей сестре. Оксана Яковенко была в растерянности: ей не хотелось терять ни подругу, ни брата, ни племянника. Она мечтала о том, чтобы семья снова стала единой. Но Александр был упрям до невозможности, а Ганна устала мириться с его выходками.
Возвращаться к мужу она даже не рассматривала как вариант. Теперь она сама решала: какую школу выберет сын, какие кружки будет посещать и сколько языков начнёт изучать.
Когда Александр осознал, что жена выбрала свободу и благополучие ребёнка вместо их брака, на душе у него стало пусто. Он чувствовал себя униженным.
Чтобы хоть как-то вернуть себе чувство значимости, ему приходилось из кожи вон лезть… Но при этом делать всё так, чтобы «врагам» — бывшей жене и сыну — ничего не досталось.
***
Праздник завершился; гости разошлись по домам. А гора техники осталась стоять на кухне — настолько громоздкой она была для этого небольшого пространства.
Оксана Яковенко стояла посреди комнаты и не знала, что теперь делать с этими коробками. Радости они ей совсем не приносили — скорее вызывали неловкость.
***
На следующее утро раздался звонок в дверь. На пороге появился Александр Соколов: хмурый и суетливый.
— Доброе утро… Ты чего? — удивилась Оксана Яковенко при виде брата.
— Оксанка… Там грузчики подъехали уже. Давай коробки выноси. Всё надо вернуть обратно в магазин.
— Что значит «вернуть»? — растерялась она.
— Да вот так вот! У тебя ведь уже есть холодильник и духовка… И всякая мелочь тоже есть. А без посудомойки ты прекрасно обойдёшься! К тому же ставить её всё равно некуда.
— Но это же вроде подарок?! — Оксана была ошеломлена происходящим; ей казалось, будто это какой-то странный сон.
— Это вовсе не подарок! Это спектакль для гостей… И для Ганны Тимошенко! Пусть думает себе там дальше, что у меня всё отлично! Я специально пыль ей в глаза пускал на дне рождения… А теперь хватит! Она поверила? Отлично! Праздник прошёл – можно всё вернуть назад в магазин. Я весь в долгах по уши! Пришлось набрать займов ради этой показухи… Сейчас всё сдам – хоть часть денег верну да долги покрою!
— А я? Разве нормально приходить на праздник без настоящего подарка?
— Ну… я тебе кое-что оставлю… Эм… — он огляделся по сторонам: — Вот тостер тебе оставлю! Ты вроде его хотела…
Он махнул грузчикам рукой – те начали выносить коробки одну за другой из квартиры сестры. Тостер оказался самым дешёвым из всей купленной техники…
Оксана смотрела на происходящее с комом подступившим к горлу. Ей было стыдно за брата: за его стремление казаться тем, кем он никогда не был; за то унижение себя ради мнимого превосходства над бывшей женой; за то что её праздник стал лишь инструментом мести…
